Главная / очерки / ...

Автор: Александр Чесноков, г. Москва

Победа 2004. Начало Мечты (часть 2)

25 августа 2004. Выход на п. Важи Пшавелы (6918 м). Ночевка на гребне п. Победы.

Утро нас встретило солнечной погодой и небольшим ветром. Кстати еще вчера на дневной связи мы узнали, что наши Сереги не стали проходить ледопад и вернулись в БЛ. Это значит, что на горе мы одни. Следом за нами никто не поднимается, а те кто был перед нами впереди, уже давно спустились.

Собрав палатки, мы вышли ко второму скальному поясу. Его прохождение далось легче, чем прохождение первого пояса. А вот последняя веревка третьего пояса заставила поднапрячься. Крутые вертикальные перила на высоте 6600 - 6700 запомнились отчетливо. После перил последовал выход на плечо. Там Виталий раскопал чью-то очередную заброску с шоколадом. С плеча хорошо просматривался подъем по снежному склону, выходящему на п. Важи Пшавелы. На плече мы сделали небольшую остановку, глотнули чая и снова двинулись вперед. Дима стал внимательно на меня поглядывать и заметил:

    -     Саня, идешь ты медленно, зря не ешь мои таблетки...

В этот выход, собираясь на Победу, я отказался от утренней экзекуции по заглатыванию 6-ти слоноподобных таблеток пробиотиков размером с пол мизинца... С утра и так тяжело, да и чая мало. А тут глотай эти торпеды...     -     Давай, глотай их сейчас, - добавил Дима, - через 15 минут питание уже поступит в организм.

Дима знал, что в процессе интенсивной работы в мышцах из-за недостаточного поступления кислорода осуществляется процесс анаэробного расщепления углеводов - гликолиза. При этом образуется молочная кислота, которая с током крови поступает в печень и там превращается в гликоген. Если уровень физической нагрузки превышен, и печень не может обеспечить полного восстановления лактата в гликоген, то в организме происходит накопление лактата , истощение энергетических запасов и, как следствие, мышечное утомление вплоть до полной потери способности выполнять физическую нагрузку. Применение пробиотиков или аминокислот в данном случае позволяет быстро подпитать организм и повысить анаэробный порог.

После Диминых слов я провел внутреннюю диагностику организма. Да, что-то я подскис. Сейчас бы я уже не пошел тропить снега как это было накануне до обеда. Иду явно медленнее. Решено, нужно глотать. Я взял Димины таблетки и запил их чаем из термоса.

Виталий и Бидзина уже начали движение по снежному склону к Важе Пшавеле. Пока я заправлялся таблетками, нас обошел Андрей. Дима идет рядом со мной и контролирует меня. Я продолжаю идти в том же темпе, в котором и шел до приема таблеток. И вот, минут через 15, я чувствую как начинают прибывать силы. Уже удается уменьшить продолжительность паузы для отдыха и восстановления дыхания, а заодно увеличить интервал между отдыхом. Через некоторое время я уже догнал Андрея, а вскоре и вышел вперед. Пробиотики пришлись организму по вкусу. И я постепенно начал уходить вперед от Андрея и Димы. К этому моменту Виталий и Бидзина уже подходили по снежному склону к вершине Важа Пшавела и вскоре скрылись за перегибом снежного гребня. Минут через 30-40 я тоже вышел на вершину и увидел цепочку следов, уходящих влево по увалам широкого гребня. Ребят не было видно, они уже скрылись за одним из взлетов гребня. Так в одиночестве я продолжил движение по протоптанным следам. Еще примерно час я двигался по гребню, пройдя около 800 м, пока наконец не увидел Виталия и Бидзину, уже поставивших нашу палатку. Минут через 20 подошли Дима и Андрей. Дима долго ругался с Бидзиной (что было совсем не похоже на всегда спокойного Диму) по поводу выбора места для ночевок. Похоже, что в этот день и он тоже подустал. Дима выговаривал Бидзине, что на ночевки нужно было вставать в первой мульде по ходу от Важи Пшавелы в сторону обелиска. (Обелиск - это огромная, высотой около 50-ти метров скала, стоящая в районе перемычки между 4-х километровым почти горизонтальным гребнем Победы и предвершинным гребнем, идущим от обелиска (около 7000 м) до вершины Победы 7439 м.) Ребята же выбрали место под ночевку аж в 3-й или в 4-й мульде. Сейчас уже точно не помню. Побухтев еще немного, Дима успокоился. Мы поставили палатку Андрея и занялись ужином.

По правде говоря, вопрос о том, где ставить штурмовой лагерь при восхождении на Победу далеко не однозначен. Кому-то по силам ночевать в районе Важи Пшавелы, а потом за один день подниматься на вершину и спускаться к ночевкам. А кто-то предпочитает для надежности ставить штурмовой лагерь в районе перемычки под обелиском. Все это не так просто. Что лучше, ночевать чуть ниже для более полноценного отдыха, оставляя себе огромный кусок работы на штурмовой день? Или ночевать быть может менее комфортно и на большей высоте, но иметь реальную возможность спуститься на ночевку в штурмовой лагерь? Вот это все и предстояло проверить нам на практике на следующий день. И для нас вопрос о том какая мульда лучше, 1-я или 4-я, отпал сам собой.

26 августа 2004. Выход на вершину Победы 7439 м. Ночевка на гребне.

В этот день мы вышли несколько раньше чем обычно. Что-нибудь около 7.30. День предстоял трудный. Я надел поверх пуховки "Эверест" куртку "Ice Rock" из мембранной ткани. Хрошо, что перед выездом на Тянь-Шань Дима помог мне советами по подбору снаряжения. И сейчас, перед выходом на штурм, я представлял собою очень теплый бутерброд. Под пуховкой на мне была курта Windblock из материала Polartec, под ней тонкая куртка из Polartec 100, под которой было термобелье Patagonia. Так вот, несмотря на мою бутербродность, в это ясное высокогорное утро организм даже и не думал потеть. На спину я повесил практически пустой рюкзак Baffin 55. В то утро я предполагал, что рюкзак пригодится мне, чтобы убрать в него куртку и пуховку, когда станет жарко. В этот день нам так и не стало жарко, а вот рюкзак пригодился совсем для других целей... А пока я бросил в рюкзак литровый термос с горячим чаем. В одну руку взял лыжную палку, в другую ледоруб ALVO TITANIUM, которым меня снабдила моя сестра Марина, хозяйка экипировочного центра "Венто". Возможно этот ледоруб и смотрелся несколько архаично на фоне "инструментов" Бидзины (прошлогодний подарок испанки Марии) и Димы (взятый им у Миши Михайлова). Зато мой ледоруб был сделан из титана, а самое главное, его можно было использовать по назначению. А именно долбить снег и фирн, чтобы сделать укрытие. Как оказалось, именно такое применение ледоруба нам пригодилось больше всего.

В то утро было солнечно и морозно. Руки слегка подмерзали в перчатках Windblock и верхонках из синтетического материала Thinsulate, одетых поверх перчаток. Хотелось держать ледоруб так, чтобы поменьше касаться впитавшего ночной холод металла головки ледоруба. Солнце еще не осветило гребень, и приходилось активно согреваться, энергично шевеля пальцами на руках и ногах.

Виталий возглавил наш штурмовой отряд. И мы, как послушные овечки, двинулись за ним. Сказать по правде, именно овечкой я и ощущал себя в то утро. Ночевка на 7000 м и холодное утро не прибавляли бодрости. Я почти не отслеживал изгибы широкого гребня, его взлеты и провалы и траверс "верблюжьих горбов". А ведь стоило это делать, определенно нужно это было делать. И бамбуковые вешки, если бы они у нас были, нужно было по пути втыкать. Но не было у нас в тот момент ни вешек, ни этих правильных мыслей.

Часа через 2 мы подошли к перемычке у обелиска. Обелиск, который снизу из БЛ казался небольшим пичком у начала гребня, вблизи оказался огромной скалой, покрытой дырами и щербинами ветровой эрозии. Вид обелиска вызвал в памяти образы из фильма "Властелин Колец". На полке обелиска лежит тело Илико Габлиани, обернутое серебрянкой, стянутое веревкой и прикрытое камнями. Это альпинист из Сванетии, погибший на спуске с пика Победы во время экспедиции 1961 года и похороненный здесь своими товарищами по команде.

Здесь на перемычке мы оставили лыжные палки и с ледорубами начали движение по крутому снежному склону, идущему от перемычки к скалам основного гребня. Виталий по своему обыкновению включил "третью" передачу и постепенно стал отрываться от нас. Следом за Виталием шел Бидзина, потом я, а за мною Дмитрий. Замыкал нашу группу Андрей. Дима шел чуть медленнее меня. Андрей тоже стал отставать и жаловался на проблемы с желудком.

Идя по склону, я видел, как вышел на скалы Виталий и как он исчез среди хаоса скальных полок, расщелин и жандармов. Следом за ним в этом хаосе исчез и Бидзина. Когда я добрался до скал, то уже ни Виталия, ни Бидзины не было видно. Я ориентировался по их следам на снежных полках и кускам перил, висящих на скалах. Двигаясь вправо и вверх, словно по некой спирали, я в течении часа обходил скальный хаос, пока не вышел на основной гребень. На душе стало веселее. Впереди открылась перспектива дальнейшего пути вверх. Путь дальше проходил по гребню и впереди был виден одинокий жандарм примерно на 7250. За жандармом снежный гребень сужался, и словно нож круто уходил вверх. В полном одиночестве я шел по гребню до жандарма. Примерно через час или два я подошел к нему, где меня поджидал Бидзина. Вместе мы подождали Дмитрия. Сегодня Дмитрий шел не быстро. Иногда он останавливался и садился на снег. Жаловался на боли в спине. У жандармы мы попили чай, и я попросил у Димы дозу пробиотиков. Правда в этот раз они не сработали так мощно, как это было накануне. У жандарма мы связались веревкой. Бидзина впереди, Дима сзади, я посередине. Вышли на снежный нож. Сколько же разных историй вспоминалось про этот нож. Одна из них была в свое время рассказана Сашей Ефимовым из МВТУ. Как в его бытность при спуске по этому самому ножу идущий в их группе первым воткнул лыжные палки в склон чуть выше себя и ушел вниз вместе с куском отвалившегося снежного карниза... Они спускались несвязанные.

Нет, здесь можно ходить только в связке. Только в связке можно ходить по этому ножу. И мы продолжаем движение вверх. Бидзина идет по следам Виталия, я по следам Виталия и Бидзины. И вдруг вверху на ноже появляется фигура. Ну ничего себе... Это Виталий, уже поднявшись на вершину, спускается вниз. Ну не "лось" ли ! :) В одиночку, работая в три такта, лицом к склону, как крабик или паучок он ловко спускается к нам. Вот они, "сборники", вот они, стеновики !!! А мы так, физкультурники...:)

Обменявшись приветствиями, каждый из нас продолжил заниматься своим делом. Виталий продолжил спуск, а мы двинулись дальше вверх по ножу. Наконец мы преодолели нож, этот сложный и технически и психологически участок. Но расслабляться не пришлось, впереди нас ожидал самый трудный участок. Его трудность заключалась отнюдь не в технической сложности, а скорее в монотонности движения и непонятной протяженности этого участка. Расширевшийся гребень, на высоте около 7350, взлет за взлетом бесконечно уходил вверх. Теперь уже мы вместе с Димой на пару тормозили Бидзину, то и дело останавливаясь, чтобы хоть как-то восстановить дыхание. Но Бидзина не давал расслабляться. Он гневно сверкал на нас своими черными грузинскими глазищами и подгонял вверх. Он был безусловно прав. Время текло без остановок. Светлого времени оставалось все меньше. А за подъемом всегда следует спуск, и на него тоже требуется время...

Не помню, который уже по счету взлет я принимал за последний предвершинный взлет. И каждый раз с отчаянием понимал, что это очередная ошибка. Как вдруг Бидзина замер у прямоугольного камня, напоминающего небольшой обеденный стол. Вершина!!! Ну, е-мое... Дошли!!! Уже и не верилось, что эта вершина существует на свете. Смотрю вокруг, влево, вправо, на Бидзину, на Диму. Слева - бесконечные дали, уходящие в Китай. Безлюдные горные хребты и долины. И 500-600 километров до ближайшего жилья.

А мы стоим на вершине Победы. Небольшой тур из камней на прямоугольной скальной плите, да пакет с воблой. Как выяснилось позже, к вобле была привязана чекушка, которую оставили на вершине предыдущие восходители на радость идущих следом за ними. Чекушку с вершины забрал Виталий :)

Победа, Победа, Победа... Не думал, не мечтал, не загадывал...

Бидзина выводит нас из эйфории, торопит спускаться вниз. Дима достает флаги МАИ, компании МОНТ и свой килограммовый цифровой зеркальный Canon. Мы делаем несколько снимков на вершине, что-то быстро жуем и начинаем спуск вниз. Теперь на спуске Бидзина первым в связке ставит меня, за мной Диму. Сам вщелкивается последним, контролируя ситуацию и наш темп своим орлиным взором.

На вершине мы были в 16.00. Эту цифру я запомнил точно. Минут через 30 на спуске встречаем Андрея, идущего вверх. Он в одиночку прошел снежный нож. Без лишних разговоров Бидзина разворачивает его на спуск, и Андрей вщелкивается между мною и Димой. Я спускаюсь первым. Как только я приостанавливаюсь, чтобы перевести дух, Бидзина тут же начинает покрикивать на меня, как опытный погонщик на уставшего мула. Умом я понимаю Бидзину, что светлого времени у нас в обрез. Но как же хочется немного постоять и просто неспеша подышать. У жандарма на высоте около 7250 на пару минут приваливаемся на снег вместе с Димой и Андреем. Но Бидзина неумолим и продолжает подгонять нас вниз. И вот, вновь преодолев скальный участок на спуске, мы выходим на снежный склон, выходящий к перемычке. Отсюда уже видны наши палки, оставленные на перемычке перед подъемом. Пришли... Перемычка... 18.00... Но это было только начало...

Вот мы снова у обелиска на высоте около 7000м. Время 18.00. Забираем оставленные здесь палки. Хочется немного отдохнуть, расслабиться, но нельзя. К действительности нас возвращает голос Бидзины. Он всю дорогу подгонял нас вниз с вершины до обелиска. И сейчас не давал расслабляться. Он бузусловно прав. История прошлого 2003 года еще раз подтвердила, как это непросто подняться на Победу, а потом вернуться к своей палатке. В прошлом году Мираб, воспитанник Бидзины, и испанка Мария (она же Чус), обессиленные долгим подъемом на Победу из штурмового лагеря под Важей Пшавелой и последующим спуском, вынуждены были заночевать здесь, на седловине в районе обелиска, без палатки, спальников, газа и еды. Дима Москалев и Бидзина знают эту историю не понаслышке. Именно они, приняв эстафету у Дмитрия Комарова из Москвы, в палатке под Важей Пшавелой отпаивали Марию и Мираба чаем, кормили таблетками, витаминами и пробиотиками, а потом долгих два дня помогали спускаться Марии и Мирабу до плато под перевалом Дикий, откуда их забрал вертолет.

Но сейчас, у обелиска, никто из нас не вспоминал эту историю. Просто мы знали, что нужно идти домой, к своей палатке, стоящей на гребне в третьей мульде, если двигаться от Важи Пшавелы в сторону Победы. Но как не хотелось идти. Коварность седловины у обелиска заключается в том, что спустившись сюда с вершины, ты не можешь расслабиться, так как видишь перед собой пологий подъем на "верблюд" и гребень, длиною несколько километров, с увалами и карнизами в сторону ледника Звездочка. Собрав силы начинаем подъем на "верблюд", названный так из-за сходства повышений и понижений в гребне, напоминающих при взгляде снизу верблюжьи горбы. Впереди идет Бидзина, за ним Андрей, далее я, и замыкает нашу четверку Дима. Сегодня он был не в лучшей своей форме. С середины подъема на Победу начал жаловаться на боли в спине. И сейчас периодически останавливался, сгибался пополам в наклоне вперед и дышал. Я тоже медленно шел от обелиска, если не сказать плелся, время от времени останавливаясь в попытке восстановить дыхание. Шаг за шагом дистанция между мной и Андреем увеличивалась, а Бидзина и вовсе иногда скрывался за очередным перегибом рельефа, а потом выныривал на очередном склоне. Периодически я оглядывался и проверял, как там Дима. Но, несмотря на его остановки, он не отставал от меня больше чем на 100 метров. Начинало смеркаться. Теперь не только Бидзина, но и Андрей исчезали на некоторое время из вида за перегибами. И в какой-то момент, поднявшись на очередной взлет, я не увидил на гребне впереди ни Бидзину, ни Андрея. Оглянулся назад, Дима шел за мной и был даже ближе от меня, чем час назад. По инерции я еще шел некоторое время вперед в усиливающейся темноте, видя перед собой слабые следы на жестком фирне. Миновал одинокую вешку, мимо которой мы проходили утром на пути к обелиску. Как я жалел потом, что по пути вверх мы не натыкали повсюду своих бамбуковых вешек. Но это было уже потом. А сейчас я вдруг понял, что не знаю куда идти. Не то чтобы на гребень опустилась сплошная мгла, нет. Я различал очертания гребня далеко вперед, видел рельеф, видел карнизы справа по ходу над Киргизской стороной над ледником Звездочка и склон с камнями и скалками слева с Китайской стороны. Я понимал общее направление движения. Но я не видел следов и мне было страшно идти дальше. Я оглянулся назад, Дима был уже недалеко, и я решил его дождаться. Собравшись вместе, мы одели фонари, и тут я пожалел, что вовремя не заменил батарейки в своем налобном фонаре Petzl.

Дима уверенно продолжил спуск с очередного увала, я же шел и сильно сомневался, а туда ли мы идем от последней вешки. По моим ощущениям наш лагерь должен был быть совсем рядом. Ведь мы уже так долго шли по гребню от перемычки. Но как я заблуждался. Мы приспустились еще немного и явно стали забирать влево на Китайскую сторону. Опускающаяся темнота скрывала очертания рельефа. Только скалы и камни были отчетливо видны на фоне белого снега. Как молния мелькнула мысль, что нам придется ночевать на гребне. Но странно, в тот момент она не вызвала приступ страха. Видимо утомленный дефицитом кислорода мозг пребывал в состоянии эйфории. В тот момент перспектива холодной ночевки на 7000 воспринималась как элемент приключения. Еще некотрое время мы с Димой пытались продвинуться вперед по гребню. В какой-то момент, пытаясь на ходу что-то подправить у лыжной палки, я сделал неловкий шаг и сквозанул вниз по склону на Китайскую сторону. Несколько мгновений потребовалось на то, чтобы зарубиться на фирне с помощью ледоруба. Инстинкты сохранились, но метров пять я успел проскользить на животе. Стало окончательно ясно, что двигаться вперед просто опасно и нужно как-то устраиваться на ночевку. По наивности я считал, что сейчас мы с Димой легко выкопаем себе для ночевки пещеру. И вот, выбрав место на склоне, мы приступили к рытью. Сделав ямку глубиной по колено и длиною в наш рост, я понял, что мечты о снежной пещере придется оставить. Каждый взмах ледорубом отнимал массу сил, и дыхание стало похоже на дыхание после стометровки. Самое печальное, что восстановить дыхание практически не удавалось. Темп работы для такой высоты оказался близким к запредельному. Это не был темп монотонного движения вверх по гребню, это был темп ударов на боксерском ринге. С такой нагрузкой организм явно не справлялся.

На вечерней связи в 19.30, а может быть это была уже дополнительная связь, сейчас я уже точно не помню, Дмитрий передал Мише Михайлову, что мы остались на гребне, пути вперед не видим и роем себе яму для ночевки. Как потом нам рассказал Миша, Димино сообщение, переданное уставшим и каким-то замогильным из-за помех голосом, повергло его в шок. Особенно слова про рытье ямы для ночевки. Наша проблема, да и скорее ошибка, состояла в том, что у нас в группе была единственная рация у Димы. Я уже не говорю о том, чтобы было бы, если бы Дима ее где-нибудь случайно уронил или упустил со склона, или просто бы она банально сломалась. Проблема еще состояла в том, что сейчас мы не могли связаться ни с Бидзиной, ни с Виталием, чтобы предпринять какие-то совместные действия, да и просто обменяться информацией.

Завершив связь, снова прдолжаем рыть и долбить, периодически укладываясь в яму для примерки. Меж тем накатила облачность, поднялся ветер, по склону понесло снежную крупу. Пока размер ямы позволял лишь тесно улечься вдвоем на бок. В яме было явно теплее, там не было ветра. Да и сама погода с облачностью предполагала не безумно холодную ночь. Я думаю, что температура ночью не опускалась ниже минус 10-15 градусов. В какой-то момент Дима сказал, что у него с собой в рюкзаке есть большой кусок лавсановой серебристой пленки, космическое одеяло, добавил он. Хорошая новость, особенно если получится в эту пленку хорошо завернуться. Но сделать это на ветру было крайне сложно. Нужно было одновременно подсунуть ее под себя и тут же прижать ногами, телом, руками. Ветер все равно задувал в нашу яму и нещадно трепал эту пленку. На ветру от нее отрывались куски и тут же улетали в темноту. Надо было очень крепко удерживать эту пленку руками в верхонках, чтобы она не улетела вся. Сказать, что я дрожал этой ночью от холода, это значит не сказать ничего. Меня просто трясло и колбасило. Мы лежали с Димой, прижавшись к друг другу, пытаясь хоть как-то согреться и уснуть. С такой дрожью по всему телу было не до сна ни мне, да я думаю и Диме. И эта постоянная борьба с пленкой. В какой-то момент я осознал, что в руках у меня кусок пленки размером с большой носовой платок. И этим куском я прикрываю себе голову и лицо, и мое дыхание хоть как-то согревало меня. Несколько раз за ночь мы с Димой вылезали из нашего укрытия, постепенно расшыряя и углубляя его. В результате этих раскопок мы могли оба лежать на животе на наших рюкзаках. Глубина ямы была нам примерно по пояс в самом глубоком месте. Еще в начале наших трудов, где то в районе 10 вечера далеко на гребне показался свет фонарей. Это Бидзина и Виталий, полные беспокойства, вышли на наши поиски. Мы стали в ответ сигналить им нашими фонарями. Но, как сказали ребята уже потом, они не видели наших фонарей и, с полчаса побродив по гребню, вернулись в наш штурмовой лагерь, чудом сами его не потеряв в темноте. Когда я увидел свет их фонарей, то мелькнула мысль, неужели ребята к нам придут и покажут дорогу в наш лагерь. И все эти полчаса, пока светили их фонари, мне казалось, что ребята идут к нам, что их фонари приближаются... Но маленькое чудо не произошло, и мы снова продолжали врубаться в фирн.

Еще один момент врезался в память от впечатлений той ночи. Борясь с безумной дрожью и с космическим одеялом на ветру, вжимаясь в дно ямы, чтобы скрыться от ветра, я вдруг почувствовал, как Дима пытается аккуратно подвернуть под меня лавсановую пленку, чтобы нигде не задувал ветер. Уже потом Дима сказал, что мой вид, лежащего в снаряжении на снегу человека, напомнил ему болгарина, оставшегося в этом году на Эвересте. И тут Дима решил бороться за меня и стал более плотно закрывать меня пленкой.

Что можно еще сказать про эту ночь... Не было ночи длиннее и ужаснее на свете. Уж я и не помню сколько раз мы с Димой вскакивали, чтобы еще углубить нашу яму. Сколько раз я с тоской всматривался в бесконечное мрачное небо, с надеждой ожидая рассвет. Вся ночь была сплошным клубком попыток уснуть, дикой дрожи и злости на себя, что нет сил вырыть нормальную пещеру.

И вот долгожданный Рассвет!!! Это была просто нескончаемая ночь. Самая длинная ночь в моей жизни! Мысль о том, что нужно на морозе одевать кошки вызывала почти физический ужас. Кое-как начинаю этот процесс. Дима тоже пытается одеть кошки и говорит, что его шатает, и он не может удержать равновесие. Ну ешкин дрын! Этого еще не хватало. Кое-как одеваю кошки. Дима сидит в задумчивости на краю нашей ночной ямы и похоже не собирается никуда идти. У меня же внутри только одно желание - скорее двигаться, шевелиться, пытаться согреться и прогнать из тела ночную стужу. Решаем вместе с Димой, что он пока остается у нашей "ночлежки", а я иду за подмогой, за нашими мужиками к лагерю, чтобы они пришли с горячим питьем к Диме и помогли, если это будет нужно добраться до палатки. Уже сейчас, прокручивая в голове эту ситуацию, я не могу с уверенностью сказать, насколько правильным было решение оставить Диму одного у нашей ямы в таком непонятном состоянии. Но в тот момент именно такое решение было принято, и мой заиндевевший мозг другого решения не видел. И вот по еле заметным следам на фирне я отправляюсь в сторону палатки. Теперь при свете дня все выглядит иначе, и нет никаких сомнений в правильности пути. Метров через 500 на гребне среди увалов встречаю Виталия. Это было очень приятно. Ребята всю ночь переживали за нас, и как только рассвело, двинулись на наши поиски. Виталий дал мне глотнуть чая. Я объяснил Виталию, что Дима сидит у ямы, где мы ночевали, и что похоже ему надо помочь идти. Виталий ответил, что Бидзина тоже идет следом за ним. Удовлетворенный этой информацией я продолжил идти в сторону лагеря и метров через 500 встретил Бидзину. Вспоминая вчерашнюю ночь и свет фонарей, я думал, что от нашей ямы до нашей штурмовой палатки метров 500, ну 800, не больше. После встречи с Бидзиной, двигаясь по гребню уже почти час, я стал думать, а не мог ли я пройти мимо палатки... Но потом успокоился, так как дальше Важи вряд ли я смогу уйти. Сейчас не помню точно, сколько времени занял путь от нашей ямы до палатки, но в результате с очередного взлета на гребне внизу я разглядел наш лагерь. У палатки меня встретил Андрей. Напоил чаем. В отличии от Виталии и Бидзины он не высказал какой-то бурной радости при моем появлении. Наверное просто сказывалась общая усталость, да и похоже желудок продолжал его мучить.

Дальше я действовал как робот. Влез в палатку, зажег газовую горелку. Стал готовить чай для себя и для заливки в термос к Диминому приходу. Попутно снял ботинки и носки. С трепетом осмотрел пальцы на ногах. Вроде бы не синие и не черные, хотя чувство прихваченности морозцем в пальцах присутствовало. Полюбовавшись на пальцы, одел чистые сухие носки, и как был в пуховке, так и влез в спальник, продолжая кипятить воду. Прошел час, а может быть и два, когда за палаткой послышались шаги и внутрь ввалились Дима и Бидзина. На вид Дима был ничего, но жаловался, что как-то он не очень. Бидзина был озабочен всем присходящим и говорил, что нельзя тут рассиживаться, а пора валить вниз. Хорошо конечно в палатке, да в спальнике, особенно после двухместной снежной ямы, но Бидзина на все "100" прав. Надо валить вниз. Мы собираем лагерь и максимально разгружаем Диму.

Кое-как по гребню выползаем на Важу. Потом вниз по снежному склону до скал. Вниз по перилам вдоль скал. Вниз, вниз, вниз... Вышли с наших ночевок в мульде мы поздно, я думаю не раньше 2 часов. А сейчас уже почти 6. А мы сбросили совсем немного высоты, спустились примерно до 6800. Находим площадку между скалкой и большим камнем и буквально втискиваем туда две палатки стенка к стенке. Дима выглядит нормально, но жалуется на усталость.

На вечерней связи Миша Михайлов обеспокоенно интересуется нашим самочувствием. Наша с Димой холодная ночевка заставила его поволноваться. Миша генерит одну идею за другой, чтобы придумать, как нам можно помочь. Он предлагает забрать нас из под горы вертолетом, если будет летная погода, чтобы нам не идти обратно по леднику в БЛ. Так же Миша говорит, что может попросить ребят подойти под гору с газом и продуктами для нас. Дима по связи заказывает компот :) и просит Мишу передать Димин заказ Наташе.

28 августа 2004. Спуск к пещере на 5800.

Просыпаемся утром и понимаем, что нас завалило ночным снегом. Вылезаем, откапывемся, собираем лагерь и продолжаем спуск. Цель на сегодня добраться до пещеры на 5800. Далеко... Снега выпало много. Засыпало все перильные веревки. Идем все в одной связке. Проваливаемся в свежий снег по "развилку". Впереди Виталий. Это просто чудо, как Виталий каким то чутьем находит под снегом перила. Идет как гончая по следу. Остановится, шагнет пару раз влево, потом чуть вправо, потом копнет палкой и раз, выуживает перильную веревку. Чудеса да и только! Вот так ведомые Виталием мы и брели в глубоком снегу. Быстро идти не получалось. То Дима остановится отдохнуть, то у меня кошка слетит, то Андрей попросит сделать ему верхнюю страховку. У него на спуске сломалась одна кошка. Он привязал ее кое-как к ботинку, но по сути шел с одной кошкой.

Был на спуске момент, когда Виталий задумался над выбором пути дольше чем обычно. Было это на широком гребне перед нижним скальным поясом, ниже которого нас ждала пещера на 5800. Уж больно широкий гребень был в этом месте и весь засыпанный свежим снегом. А нужно было найти заход на спуск по скальной ступени. Так вот задумался Виталий, да и мы не знаем куда идти. Уже стали думать не придется ли подниматься вверх до ближайших ночевок на 6400. Как вдруг у Виталия из под лыжной палки уходит вниз небольшая лавина, а под ней обнажаются перила, ведущие вниз. Ну что ж, дорога открыта. Перила, за перилами спускаемся вниз. Уже и не верится, что пещера где-то рядом. Но вот уже можно различить вход в пещеру и стоящие около входа лыжные палки. И вот спускаемся по последним перилам скального пояса и заваливаемся в пещеру. Вход в пещеру завешиваем палаткой. И пока топится вода для ужина непрерывно что-то жуем из оставленных в пещере многочисленных заначек.

Ночь в пещере пролетела быстро. Только иногда на Диму находили приступы кашля, и он долго и натужно откашливался.

29 августа 2004. Спуск на ледник Звездочка.

Утро. Нет никакого желания вылезать из теплого спальника. Но пора приступать к ритуалу утреннего одевания. Нужно сначала одеть внутренние ботинки. В идеале это можно сделать не вылезая из спальника. Потом все-таки приходится вылезать и одевать наружные ботинки и начинать запихивать вещи в рюкзак. Бидзина уже вылез из пещеры наружу. Вылезаю следом за ним. От солнца слепит глаза. Солнечно и морозно. Дует легкий ветерок. На улице гораздо веселее, чем в пещере. Не так сыро и промозгло, хотя чувствуется морозец. Быстро собираться не получается. Возимся с вещами и бесконечно лазаем в пещеру и обратно за снаряжением. Бидзина сердится и подгоняет нас. Мы его понимаем, не обижаемся и пытаемся шевелиться быстрее.

На утренней связи Миша Михайлов нам передал, что к нам на ледник выходят два Сереги и повар Леша. Они принесут нам газ, продукты и компот :). Вертолет заказан к нам на ледник на завтра. Наша задача на сегодня спуститься на ледник на поворот.

Наконец, в районе 10 утра начинаем спускаться вниз. Снова наши бессменные "лоси" Бидзина и Виталий тропят дорогу, а мы пытаемся не отстать. На пути вниз при обходе трещин помогают вешки, которые Виталий сначала подобрал по пути наверх, а потом и расставил их в стремных местах.

Часам к 3-м спускаемся с перевала Дикий на плато к месту нашей ночевки. Падаем на рюкзаки. Начинаем топить снег на бензиновой горелке Андрея. Газа уже нет. Газ кончился в пещере. Топим снег до состояния тепловатой воды, добавляем в воду витаминные таблетки, обнаруженные здесь же на ночевке. И пьем, пьем, пьем... Организм словно пересохшая губка впитывает воду "на раз". Впитывает всю и без остатка. Целый час мы занимались топкой снега, пока не закончился бензин. Все. Пора идти вниз. Впереди последние испытание - Ледопад...

К 6-ти часам добрались до ледопада. Быстро прошли первые две веревки. Когда я подошел к третьей веревке, Бидзина уже ушел по перилам вниз, и я не видел как он садился на веревку. Это был самый крутой участок из всех четырех веревок. Я остановился на станции, дожидаясь когда Бидзина освободит веревку. Сижу жду. От Бидзины снизу не поступает никаких сигналов, и мне его не видно за перегибом. Ко мне на станцию подходит Андрей, а потом и Дима. Внизу тишина. Я ору Бидзине вниз, как там дела. А в ответ тихо. Только чувствуется, как играет под нагрузкой веревка. Значит какой-то процесс идет. Наконец Бидзина снизу кричит, что веревка свободна. Я тяну к себе перила, чтобы выбрать слабину у веревки и вщелкнуть веревку в букашку Кошевника (усовершенствованная шайба Штихта) для спуска. А вот хрен! Перила так вмерзли в лед, и слабина такая маленькая, что не удается веревку пропустить через спусковое устройство и вщелкнуть в карабин. Я и так пытаюсь и эдак. Ну не лезет веревка и все тут. От Андрея и Димы сверху со станции начинают поступать советы. Попробуй на карабинном тормозе или на молотке (в нашем случае на ледорубе). Пытаюсь снова. Теперь получается прощелкнуть веревку, но натяг веревки такой, что на карабинном тормозе под моим весом я не трогаюсь вниз. Ну ешкин дрын... Ну не "спортивным" же на руках по этому отвесу ехать... Дима и Андрей вспоминают про узел УИАА. Давай, говорят мне, на нем поезжай. Да не помню я этот узел, отвечаю мужикам. Говорю Диме, раз ты знаешь, как ехать на узле УИАА, то давай покажи и езжай передо мной, а я посмотрю и поучусь. Дима приспустился ко мне, накрутил на карабине что-то вроде узла УИАА. На настоящий узел опять не хватило запаса веревки и получился у Димы какой-то суррогат... Вот на нем он вниз и уехал. Через некоторое время раздается снизу Димин мат перемат. Ну думаю, пиндык, надо что-то делать. А сверху еще и Виталий нас матом поливает. Что мол за неучи такие, никак по перилам вниз уехать не могут. А тут и смеркается уже, а по леднику два человечка к нам под ледопад топают. Это Сереги молодцы к нам поближе подходят, чтобы к своим палаткам проводить...

Прерываю тираду Виталия и прошу его достать трофейную веревку, чтобы по ней спуститься к Диме и понять, что там у него стряслось. Цепляем на станцию вторую веревку, и я по ней уезжаю вниз. Счастье то какое ехать вниз по нормальной не вмерзшей веревке! Когда я спустился до уровня Димы, он уже перещелкнулся с третьей веревки перил на последнюю четвертую. Оказывается его крики снизу были вызваны борьбой с "бородой" на веревке, которая образовалась от спуска по ней на псевдоузле УИАА. И эта "борода" не давала Диме доехать до нижней станции для перестежки.

Вслед за Димой я вщелкиваюсь в последнюю перильную веревку, выводящую вниз с ледопада на снежный склон. Из-под ледопада проброшена еще одна веревка, по которой уже "спортивным" можно спуститься на старые лавинные конуса. А по ним уже без веревки просто вниз пешком до ледника Звездочка. Все это время внизу на краю ледника нас ждут Сереги. Они уже зажгли налобные фонари. А мы все боремся с перилами... А сумерки продолжают сгущаться. Сажусь на последнюю веревку для спуска спортивным. Вниз, вниз, вниз... Веревка шуршит по спине, по мембранной ткани куртки Ice Rock... Вниз, вниз, вниз... Узлы на веревке со свистом трут мембранную ткань на куртке Ice Rock... Вниз, вниз, вниз... Уж дырка протерта на мембранной ткани куртки Ice Rock... Вниз, вниз, вниз... Да хоть куртка бы эта была расшита золотыми нитями с алмазами. Сейчас я могу делать только одно: вниз, вниз, вниз... Со свистом веревки по спине и в верхонках вниз, вниз, вниз...

Ну вот и Сереги. Ждут нас с зажженными фонарями. Оглядываю их с пристрастием. Интересно, думаю, а где же они прячут заказанный нами компот? Что-то не видно компота... Опаньки, а за компотом нужно идти к палаткам. Придется терпеть. И вот тут после ледопада уже на леднике накатывает накопившаяся усталость. Уже как-то и пошатывает при ходьбе. Это конечно не относится к Виталию и Бидзине :) Это относится к тем, кто не "лоси"... Да, думаю, а далеко ли Серегины палатки?... Это мысль неотступно крутится в голове. Я ее пытаюсь прогнать, чем-то отвлечься. Но надолго переключиться не удается. И вот когда уже раз в пятый я начинаю спрашивать себя, ну где же их палатка, мы выходим к утоптанной в снегу прямоугольной площадке размером 20 на 30 с трещинами по краям. На площадке - палатка, а у палатки - Леха, а у Лехи - компот!!! Да, это компот!!! Много компота, литров 7 или 8! Мы дошли!!! Прошло секунд 20 после того как Леха стал разливать компот по нашим кружком. Раз, и компота не стало... Наши тела, как пересохшие губки даже не заметили, как в них плеснули компот...

А потом Сереги поили нас чаем, кормили салом и сыром. Они помогли поставить нам палатки и продолжали все время что-то резать, открывать и варить... Мы просто попали в рай земной. Я спрашивал себя, ну кто мы для Серег? Да, мы жили вместе в лагере у Миши Михайлова, вместе собирались за едой в кают компании, ели, болтали, о чем-то спорили, что-то обсуждали, рассказывали истории и байки, вместе отмечали день рождения Славы Мирошкина. Ну вот, пожалуй, и все. И вот сейчас Сереги пришли ради нас на этот ледник, протопав неблизкий путь по ледовому хаосу. Принесли еду, питье, газ. Утоптали площадку для посадки вертолета. Сходили и встретили нас у ледопада и проводили к палаткам. Что это? Почему это? И только одно я себе сказал, пытаясь разобраться в этой ситуации. Это нужно просто помнить. Помнить это всегда! Все было сделано так, как и должно было быть сделано просто хорошими людьми. И это нужно принять и запомнить. И как это здорово спуститься с Горы и ощутить такой радушный прием!!! Спасибо вам, Сереги, Леха, Миша, Наташа !!!

30 августа 2004. Майда-Адыр.

После вечерней трапезы на леднике Звездочка и чая, который можно было пить без ограничений, спалось на удивление хорошо. После долгого пребывания на высоте ночевка в палатке на леднике прошла так же комфортно как и в номере хорошего отеля. Утро не порадовало нас хорошей погодой. На ледник села облачность. Победа скрылась в облаках. На связи с Мишей Михайловым уточнили, что вертолет готов к нам вылетать и ждет только окно в погоде. Но пока погоды нет. Внизу все затянуто облачностью и идет дождь.

Мы не торопясь выползли из палаток. Спешить некуда. Надо ждать вертолет и ловить погоду. Леша топит для чая снег, а мы подтаскиваем к импровизированному столу все, что осталось из еды после восхождения. Садимся вокруг стола и не спеша, за разговорами, жуем сухарики, сухофрукты, дожидаясь чая. Периодически выходим на связь с Мишей. Облачность по прежнему не уходит.

Часам к 12, а может быть уже и ближе к часу дня, облачность стала растворяться, и Миша на очередной связи (а он уже перешел с нами просто на постоянный прием) сказал, что появился шанс для вылета вертолета. Он предупредил нас, что после старта вертолет у нас будет через 15-20 минут. К этому времени палатки должны быть сняты, а рюкзаки упокованы. Конечно, конечно, ответили мы и продолжили неспешную трапезу. При этом наш Дима даже еще и не вылезал из палатки. И вдруг снова на связь выходит Миша и говорит, что вертолет вылетел. Что тут началось у нас на леднике... Срочно снимаем палатки, кое-как все пихаем по рюкзакам. Рюкзаки нужно положить по углам площадки, а один в центр, чтобы обозначить площадку для вертолета. И вот уже в воздухе раздается гул вертолета, и через некоторое время мы различаем над ледником и сам вертолет. А Дима все еще внутри палатки! Не спеша пакует кухню, горелку... Вытаскиваем Диму вместе с вещами из палатки. Палатку просто сгребаем в охапку вместе с ковриками, стойками и остатками вещей. Вертолет тем временем уже заходит на посадку. Полное ощущение, что он заходит прямо на нас. Жуть! Укрываемся от снежной пыли, поднятой винтами, прижимаемся к леднику. Страшно, ужас как!

Вертолет присел на ледник. Именно присел, а не сел. При этом одно колесо вертолета зависло над трещиной. Распахнулась дверца, бортинженер вынул лестницу и махнул нам, чтобы мы залезали внутрь и закидывали рюкзаки. В этой суматохе, при заходе вертолета на посадку, мой рюкзак буквально сдуло в ледовую трещину, и Виталий бросился его доставать. Благо трещина была забита снегом, и Виталий, перегнувшись в трещину, смог дотянуться до рюкзака. В пять секунд мы забросили все вещи в вертолет и залезли сами. Давно в мой организм не поступало столько адреналина...

Бортинженер поднял трап внутрь вертолета. Вертолет, сотрясаясь всем корпусом, прибавил обороты, нехотя приподнялся над ледником, развернулся в сторону долины и плавно двинулся над ледником в сторону Южного Иныльчека. Ошарашенные всем происходящим, мы сидели в вертолете и смотрели то в окна, то друг на друга, то на проплывающий под нами ледник. Еще несколько минут назад мы пили чай около палаток, а сейчас уже парим над ледником.

А вот уже и Южный Иныльчек. Мы ждем, что сейчас вертолет повернет направо, вверх по леднику в сторону БЛ. Но вертолет неожиданно для нас сворачивает влево и уходит вниз вдоль ледника в долину. Мы недоуменно переглядываемся. Куда мы летим? Ведь все наши вещи остались в БЛ. С нами только то, что мы брали для восхождения на Победу...

Оказалось, что для уменьшения числа рейсов вертолета, Миша Михайлов совместно с директором фирмы "Тянь-Шань Трэвел" Владимиром Бирюковым приняли решение забросить нас сразу в Майда-Адыр. А потом одним рейсом вывезти всех людей со всем грузом и нашими вещами из БЛ на Южном Иныльчеке. Вот так нежданно негаданно мы с ледника Звездочка попали прямиком в Майда-Адыр.

Какое блаженство сидеть в вертолете и смотреть вниз на ледник, долины и горы. Видеть внизу на леднике нагромождение камней, боковые морены и размышлять о том, как тут ходит народ пешком... Не часто, но особенно при заброске вверх на ледник, дествительно ходит народ по леднику до БЛ. Иногда отправляют груз на вертолете и идут налегке вверх для более активной акклиматизации, а иногда идут ради экономии денег на заброске, и тогда уже с полным весом. Да что далеко ходить за примером. Вот наш Андрей из Новосибирска как раз и поднялся пешком из Майда-Адыра до БЛ со всем своим скарбом.

Постепенно за окнами меняется пейзаж. Горы становятся более гладкими, появляется трава, а потом уже и отдельные деревья. Глаза соскучились по зелени. Да, техника - великое дело. Полчаса, и вокруг совершенно другая картина. А вот уже внизу показались домики пограничной заставы Майда-Адыр. Вертолет заходит на посадку, приземляется. К вертолету подходят пограничники и встречающие работники базы. А мы как были в высотных ботинках, так в них и вываливаемся из вертолета на зеленую свежую траву. Просто благодать! Нас со всех сторон обступают матерые мужики альпинисты, поздравляют с горой. Интересуются, кто тут из нас "схватил холодную", не поморозились ли мы. После завершения недолгой формальности с пограничниками нас ведут к одноэтажному длинному дому и расселяют по комнатам. Нас с Димой поселяют в комнату на двоих. Мы в чем были одеты, в том и плюхаемся на кровати. Так много событий за один день... Какое это блаженство: кровати, постельное белье, за окном зеленая травка. Некоторое время пребываем в какой-то заторможенности. Но при этом в счастливой заторможенности. Все, мы на Большой Земле. Теперь только Домой. Не на ледник, не на морену, не на ледопад, не на гребень... Домой, домой, домой...

Не прошло и часа, как вертолет долетел до БЛ на леднике и вернулся обратно. Все. Базовый Лагерь на Южном Иныльчеке опустел до следующего сезона. Прилетел Миша Михайлов со всеми своими людьми и со всеми нашими вещами. Мише пришлось проделать титанический труд, собирая наши вещи в стационарных палатках в БЛ и запихивая все наше барахло по рюкзакам и баулам. Ну что тут можно сказать, наш Миша - просто Супер! И добавить тут нечего.

Мы с Димой затащили наши вещи в комнату. Наконец стянули высотные ботинки. Поразглядывали пальчики на ногах. Чувствительность слегка потеряна. Как впрочем и на руках. Но на вид все вполне прилично. Кстати и с этим вопросом нам помог Миша Михайлов, рассказав свою историю, как в похожей ситуации он смог восстановить чувствительность в пальцах с помощью процедур в барокамере. И уже вернувшись в Москву, благодаря знакомству Дмитрия, мы вышли на знаменитого профессора Владимира Леоновича Леменева из НИИ Скорой помощи им. Склифасовского и прошли десять процедур гипербарической оксигенации в барокамере. Суть процедуры состояла в насыщении тканей кислородом при повышенном давлении. Было прикольно лежать в одних трусах в саркофаге под шипение поступающего кислорода и воображать себя то ли капитаном Немо, то ли астронавтом в межзвездном пространстве. Но смех смехом, а пальцы приобрели утраченную чувствительность, а мы пообщались с Владимиром Леоновичем, участником многих альпинистских экспедиций, рассмотрели фотографии горных вершин в его кабинете. Он расспросил нас, где мы так обошлись со своими пальцами, а потом попросил сделать для него фотографию Хан-Тенгри. С большим удовольствием Дима выполнил эту просьбу и передал Владимиру Леоновичу большую фотографию Хан-Тенгри с видом на вершину с ледника Южный Иныльчек. И конечно же мы безмерно благодарны профессору Леменеву за наше быстрое выздоровление.

А тем временем мы наслаждались жизнью на равнине в Майда-Адыр. На ужин нас пригласили в столовую, где мы отведали мясо недавно заваленного хряка. А потом была сауна и ночь на свежих простынях. Мы плавно возвращались к цивилизации.

А на следующее утро был перелет на вертолете в Каракол, пересадка в микроавтобус, в котором мы безмятежно ехали по Киргизским степям до Бишкека вместе с Димой, Бидзиной, Мишей Михайловым, Наташей и Владимиром Бирюковым. Ехали мимо озера Иссык-Куль. Конечно же купались в озере, дегустировали местную рыбу и пиво. А потом провели две ночи дома у Миши Михайлова. Наслаждались жизнью, едой, фруктами и общением. Пересмотрели кучу Мишиных фильмов про его Гималайские и стенные восхождения и горнолыжные спуски heli-ski.

Какое же это счастье возвращаться Домой. И самое главное, чтобы любое восхождение приносило радость возвращения. Чтобы была эта Дорога. Была Дорога Домой. И было возвращение по этой Дороге.